А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Калитка, понятно, заперта - но забор с этой стороны невысок... Дом странным образом усох и сжался. Она его помнила не таким, нет, не таким... Но - помнила. Дверь на кухню. Наверняка заперта изнутри на засов и висячий замок. Все-таки попробовать... Дверь открылась. Открылась беззвучно, масляно, легко. Кто-то недавно смазал петли. В тамбуре стоял сильный запах горелого. Из-за второй двери, не до конца закрытой, выбивался желтый свет. Надо было тихо уйти и вернуться завтра - с полицией. Но она почему-то шагнула вперед и приоткрыла вторую дверь. Шорох сзади - и чьи-то сильные руки оттащили ее от двери, зажимая рот, плюща нос... За дверью она успела увидеть: стол, тусклая лампа на столе, женщина с черным лицом и черными курчавыми волосами сидит, облокотившись и уткнув подбородок в сплетенные пальцы, и пристально смотрит на огонь... В ночь на первое июня "Единорог" стал на плавучие якоря милях в тридцати к западу от южной оконечности острова Оук. Следовало переждать до света: слишком прихотливы здешние ветра и воды и слишком устарели лоции... С утра при нормальном ветре до Порт-Элизабета хода будет часов семь. Меньше всего ему нравилось, когда его раздевали догола, надевали на голову корону, давали в руку толстую палку с утолщением на конце - и потом, завывая, ходили вокруг него. Зато нравилось другое: когда зажигали на столе две свечи, ставили зеркала - и требовалось взглядом проникать на другую сторону зеркала. И тогда можно было подобраться к какому-нибудь предмету - сначала это была бронзовая пепельница - как бы с обратной стороны, с изнанки - и что-то сделать с ним. Пепельница вывернулась, став необыкновенным то ли цветком, то ли морским ежом. Потом ему давали книги, и он узнавал все, что написано там, не прикасаясь к ним и не открывая - и даже не читая; просто узнавал, и все, но не словами: слова приходилось подставлять самому, и слов совсем не хватало. А потом настала очередь хрустальных шаров... далее